Самоубийство

Самоубийство

Сибирская аэрокосмическая академия

Кафедра философии

Проблема самоубийства

Выполнил: Кулин Алексей

Гр. Е –81

Проверил: Морозова О.Ф.

Красноярск 2000

В чем же актуальность проблемы самоубийства. Я по совей наивности

или глупости думал , что актуальность видна из названия . Почему , а

потому что , я не отношусь к тем кто оценивает эту проблему , как “ к

отсеиванию отходного материала “ . И я не думаю, что вы относитесь к их

числу. Но у каждого человека, естественно должна быть своя точка зрения на

каждую проблему (по крайней мере мне так кажется). Для меня философия -это

не область особого научного знания , а всегда личное восприятие мира , в

котором оценка предваряет познание и определяет его. И воспринимаю я этот

мир с такой стороны , что проблема самоубийства для меня очень актуальна

(может я живу на другой планете, не знаю ).

Почему проблема самоубийства актуальна:

Во-первых: например в нашей да не только нашей стране смертность

превышает рождаемость .

Во-вторых : по причине того , что я не отношусь к числу тех кто

считает ,что самоубийство это отбор . Я считаю , что с помощью самоубийства

ушли из жизни много талантливых людей .

В-третьих :потому что эта проблема не решается .

Вот только три причины актуальности самоубийства, если подумать , я уверен,

что можно дописать еще не меньше трех .

Почему люди кончают жизнь самоубийством. Что может толкнуть их на то чтобы

поднять руку на самого себя. Что приводит человека, всегда стремящегося к

жизни , к самоубийству . Вот вопросы которые меня интересуют.

Самоубийство есть явление социальное. Статистика показывает, что в

каждой данной стране, в каждую данную эпоху совершается определенное

количество самоубийств и даже способы покончить с собою оказываются в

строго точных численных соотношениях. Конечно, каждый самоубийца приходит к

своему решению индивидуальным путем, но, тем не менее, основные факторы

индивидуального решения создаются социальными причинами. При прочих равных

условиях, биологически имеется на каждую тысячу жителей определенный

процент людей с наклонностью к самоубийству, т.е. людей с относительно

слабой волей, с недостаточным запасом энергии, склонных преувеличивать

дурное в окружающих обстоятельствах, а иногда и в себе самих, людей типа

меланхолического. К этому нужно прибавить, что молодые люди, переживая

кризис своего сознания в определенные годы (совпадающие с половым

созреванием) склонны чрезвычайно больно переживать все жизненные волнения,

прибегать к крайним решениям. Этот опасный в смысле своей импульсивности

возраст представляет постоянную почву для покушения на самоубийство. Почти

каждый, вспоминая свою молодость, может припомнить момент острых кризисов,

когда с необыкновенной легкостью готов был наложить на себя руки.

Таков, повторяю, биологический материал. Само собою разумеется, что не все,

биологически склонные к самоубийству, в конце концов к нему и приходят.

Если общественная жизнь не устроена, полна бурь или, наоборот, представляет

собою мертвенно-безнадежный штиль, при условии крайней

неудовлетворительности существования широких слоев, то жертв, из числа

людей склонных к самоубийству, становится много больше. Границы этой

биологической прослойки расширяются. В отчаяние приходят и люди более

прочные. Жизненные кризисы ломают и сметают вполне здоровых. История играет

на клавиатуре биологических типов ту пьесу, которая определяется ее

последовательным и закономерным развитием.

Поведение людей весьма редко определяется целиком философскими

соображениями и миросозерцанием. Уже Фихте отметил, что скорее отдельные

лица, выбирают себе по плечу и по характеру философскую систему, чем эта

последняя определяет характер и линию действия лица или группы. Но не

только уступчива философия в том смысле, что каждый молодец найдет в ее

безмерно богатом мире истину по своему образцу, но и раз выбранная, даже в

тех случаях, когда хозяин холит и нежит ее, разрабатывает и ценит, она не

обладает достаточно громким голосом в совете человеческих мотивов, где

выносятся активные решения и планы, где даются директивы исполнительнице-

воле.

Кто только не повторял, что поступки людские определяются чувствами,

интересами, а не абстрактными идеями?

Однако, и эту истину приходится принять с известным ограничением.

Свое значение философские убеждения все же имеют. И тем более может быть,

что философию каждый выбирает или вырабатывает сообразно своему характеру,

своей судьбе, своему социальному положению, своей эпохе. Самоубийство

бывает большей частью результатом тяжело сложившихся внешних обстоятельств

и наследственных, реже благоприобретенных изъянов, или, скажем,

"особенностей" нервной системы. Тем не менее, анализируя любое

самоубийство, мы найдем в нем момент, когда человек спрашивает себя: - Да и

что такое жизнь вообще? Что такое этот странный мир? - Этими словами он

призывает философию, и она, привычная ему философия, наличность которой он,

быть может, и не предполагал у себя, дает ему, обыкновенно, очень быстро

свой решительный ответ, то толкая его в гроб, то удерживая на краю могилы.

В каждом из нас в переплете сил, в хоре голосов занимает свое место и

выработанное нашей мыслью миросозерцание. В последние минуты, в моменты

высшего напряжения, мы обращаемся и к нашему общему миросуждению. И оно

говорит нам то "да", то "нет", подкрепляя или ослабляя последние решения.

Вопрос о самоубийстве и вопрос о мирооценке роковым образом родственны.

Имеются мирооценки, которые логически ведут к самоубийству, так что

отсутствует оно только в силу внешних, посторонних мысли причин. А

самоубийства очень и очень часто, как мы знаем из тысяч писем самоубийц,

принимают характер остро отрицательной мирооценки, своего рода акта

философского протеста.

Присматриваясь к философским переживаниям нашего времени, мы

замечаем, что в нем до полноты выражения достиг в своем роде величественный

процесс, который довольно удачно называют очисткой миросозерцания от

антропоцентризма (т.е. в центре человек).Казалось бы, с ростом культуры

должна расти и человеческая гордость? Куда уж там до антропоцентризма,

казалось бы, дикарю, поклоняющемуся и тигру и крокодилу, ставящему свою

судьбу в зависимость от камня или размалеванного чурбанчика, дикарю нагому,

голодному, напуганному, с ужасом взирающему на страшные силы тропической

природы, ежеминутно готовые размолоть его? Не скорее ли может считать себя

центром мира какой-нибудь Кант, идущий ночной порой по улицам Кенигсберга

и, подняв глаза к звездам, произносящий: "Есть два великие чуда в природе -

звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас?" Да и один ли

нравственный закон? Ведь мы теперь прекрасно вооружены, мы покорили себе

пар и электричество, руками и мозгом мы сами создали великанов, рабски

повинующихся нам и перед которыми наш предок мог бы только трепетать.

Мыслью своею мы проникли в бездны пространств и времен. Из нашей мечты мы

извлекли произведения искусства, которые наполняют нашу душу гордостью и

нежностью, и, однако, чем дальше, тем больше отказываемся мы от того, чтобы

в центр мира ставить человеческое. И когда это миросозерцание

систематизировалось и приняло законченные формы, человек смог презрительно

посмотреть на громы и бури, на всю власть неповоротливой и бессердечной

материи. Ибо он знал, что она - ничто перед лицом Великого Духа, который

одним условием бесконечной своей воли может уничтожить и вновь создать ее.

Дух же этот, царь, чудовищно превосходящий величием земное великое царство,

- отец людей, близкий им, имеет их образ и подобие. Такая идея, такая

иллюзия делала не страшным существование .

Но время шло, и люди становились сильнее, а бог - дальше. Уже

говорили, что молитвы не доходят к богу, ибо он слишком мудр и велик, чтобы

решения его сообразовались с мольбами ничтожного червя. Пути его

неисповедимы. Доброе в наших глазах для него может быть злым, не нам судить

о нем, но да будет воля его. Бог возвеличился и обесчеловечился.

А там пришел теизм и уподобил вселенную прекрасному часовому

механизму. Чем мудрее мастер, тем менее нуждается построенный им механизм в

дальнейших его заботах. Бог успокоился в бесконечной Субботе, а в пятницу

законченный мир живет себе, идя своим путем. А в нем централен ли человек?

Мир-то этот для человека ли сотворен? Все более сомневаются и в этом.

Развертывается все непобедимее пантеизм, говорящий: "Бог все едино суть".

Но это все уж совсем не человекоподобно. Сам человек - лишь ничтожная часть

"всего". Центральная ли? Нет. Уже в системе Спинозы, в этом океане, каждая

капля которого неожиданно разверзается перед вами в новый океан, человек

тонет, уничтожается. Пантеизм это - вера в "Бога-Природу", ту самую, о

которой поэты говорят, что она "равнодушная, сияет вечной красотой" перед

человеческими горестями .

Правда, не сразу пришло человечество к выводу об абсолютном

равнодушии природы. Суровый материалист Гольбах, книга которого показалась

такой удручающе серой Гете, еще пишет слово "природа" с большой буквы и,

уверенный в непреклонности ее законов, верит в то же время в ее начальную

разумность и благость.

Припомните тургеневский образ природы-титанши в зеленом платье,

которая металлическим голосом вещает, что ей одинаково дороги человек и

блоха. Это зеленоодеждая богиня - еще добрая мать по сравнению с нынешним

представлением о природе. Нашей природе уже ничто не может быть дорого - ни

человек, ни блоха. Она, строго говоря, вовсе не существует, ибо в ней нет

центрального сознания, она ничего не чувствует, она - простой конгломерат

сил. Но самое убийственное в ней это - ее закономерность, ибо в ней нет

договора и нет законодателя, есть только рабы. Каждое существо в

происхождении, развитии и исчезновении своем находится в математически

строгой зависимости от своей среды. Все оно получило из нее, все

продиктовано ему ею. Но ведь все целое составлено из таких рабских частей,

Страницы: 1, 2, 3



Реклама
В соцсетях
скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты