формировалось не под воздействием философских теорий и учений. Наоборот.
Философия выразила дух эпохи, высказала на своем языке, зафиксировала с
помощью своего мышления случившееся реально. Например, Р. Декарт, от
которого ведет отсчет философия Нового времени. Утверждал, что акт мышления
– «я мыслю» - есть самое простое и самоочевиднейшее основание существования
человека и мира. Это утверждение на языке философии Декарта звучит так:
cogito ergo sum («мыслю, следовательно, существую»). За этим малоприятным
непосвященному в философии высказыванием скрывается целая концепция, суть
которой в следующем: человек, как существо, способное сказать «я мыслю, я
существую», является возможностью и условием существования мира, но не мира
вообще, а мира, который он (человек) может понимать, по-человечески в нем
действовать, ставить какие-то цели, соразмерные миру и себе, что-то знать о
нем. Человек – начало и причина всего, что случается с ним и с миром.
Человек сам и только сам с помощью собственного труда и собственных
духовных усилий может обеспечить свое бытие в мире, может реализовать (или
не реализовать) себя. Декарт, как уже отмечалось выше, сделал мысль бытием,
а творцом мысли объявил человека. Это значит. Что бытие стало
субъективным: оно трансформировалось в человекоразмерное бытие,
определяемое человеческими способностями воспринимать и действовать.
3. ПРОБЛЕМА БЫТИЯ В РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ
Русская философия выступила с резкой критикой не только рационализации
понимания бытия, но и сведения его к формам человеческого познания и шире –
существования. Приговор субъективному бытию был суров: мировоззрение, в
котором власть Абсолюта сменилась «властью призрачных феноменальностей»
(Н. Бердяев) [2, с.141]. Неизбежно ставит на первое место вопросы земного
благоденствия. Человек, перестав ощущать опеку сверхчувственного бытия,
обожествил человеческий род, себя самого и свои потребности. Вера в Абсолют
заменяется верой в человека и его неограниченные возможности окончательного
социального переустройства, создания на земле такого общества, в котором
все люди будут счастливы, а все их потребности – удовлетворены. Люди
впадают в соблазн считать себя творцами мира. Подобный соблазн заведет (и
уже завел) их в тупик, ибо идея земного рая – это утопия. О чем говорит и
Священное Писание, и учение Отцов Восточной Церкви.
Русские философы связывали то или иное решение проблемы бытия со
спецификой мировоззрения, мироощущения народа, людей определенной культуры.
Они считали, что философские проблемы и их решения подпитываются духовными
запросами людей. А точнее, являются их отражением и тот факт, что философия
Запада, начиная с Декарта и Локка, признавала первичными. Непосредственно
данным, самоочевидным сознание, знание, а не бытие, напрямую связан с
мировоззрением, господствующим в западноевропейской культуре того времени.
Поэтому Декартов принцип. Поставивший на место безусловного бытия
реальность «я». Отождествляющий бытие с субъектом познания, воспринимался
европейцами как само собой разумеющийся, понятный и бесспорный. Философия.
Объявляющая первичным сознание, мышление, есть субъективный идеализм.
Начиная с Декарта, мало кто сомневался в самоочевидности и достоверности
названного идеализма.
Специфика русского мировоззрения, базируется на ином. По сравнению с
западным, мироощущении. Поэтому на русской почве не мог вырасти на Декарт,
ни Кант и др. Специфику такого мироощущения С.Л. Франк описывает следующим
образом: «Непосредственное чувство. Что мое бытие есть именно бытие, что
оно (мое бытие) принадлежит бытию всеобщему и укореняется в нем и что
совершенное жизненное содержание личности, ее мышление как род ее
деятельности просуществует только на этой почве, - это чувство бытия,
которое дано нам не внешне, а присутствует внутри нас (не становясь тем
самым субъективным), чувство глубинного нашего бытия, которое одновременно
объективно, надиндивидуально и самоочевидно, составляет суть типичного
русского онтологизма». То есть для русского мироощущения существование
бытия как такового, в его трансцендентности (в его независимости от всякого
познания и знания о нем) является более очевидным и смысложизненным, чем
существование моего «я» и сознания, которым оно обладает. В таком
мироощущении не доминирует субъективизм, ориентированный на утверждение
самодостаточности. Автономности, закрытости и своеобразия нашего
внутреннего мира, нашей способности мыслить, сознавать, безотносительно к
бытию как таковому. В этом мироощущении неустранимо чувство сопричастности
человека и его внутреннего мира чему-то, что превышает способности и
возможности конечного бытия людей, неустранимо ощущение того, что «мы в
нашем бытии и через него непосредственно связаны с бытием как таковым,
существуем в нем и обладаем им совершенно непосредственно – не через
познающее сознание, а через первичное переживание. [2, с.144] Потому-то
русская религиозная философия, питающаяся соками русского мироощущения,
тяготеет к онтологизму, а не к той или иной форме субъективного идеализма.
Сознание не есть нечто первичное; первично бытие, а укорененность
человека в бытии делает возможным само сознание. Нельзя отождествлять
содержание сознания, а тем более предметное, с бытием. Наше «я», наше
сознание и познание есть проявление, выражение бытия в нас и через нас. Не
бытие обязано нам своей возможностью открываться, явиться, обнаружиться, а
мы обязаны ему, ибо только наша укорененность в бытии обеспечивает нам
возможность постижения мира как через мышление, так и с помощью
переживания. Что же касается переживания, то оно раньше и глубже,
непосредственнее связывает нас с бытием, чем это делает рассудочно-разумное
познание. К бытию вообще, а тем более к бытию Абсолютному (Божьему), нельзя
прийти через суждения, через логическую процедуру дедукции (умозаключение
от общих суждений к частным или другим общим выводам) или индукции
(логическое умозаключение от частных, единичных случаев к общему выводу).
Нельзя доказать бытие Бога. Можно только из Него исходить, приняв его
изначально до всякого познания, до суждения, до сознательного осмысления;
принять нерациональным сознанием, т.е. открыть вначале Бога в сердце.
Знание не есть отражение, а еще хуже – конструирование бытия; оно –
самораскрытие, самооформление, самоявленность бытия (Н. Бердяев). [2,
с.145]
Спасти человека может только сам Бог по мере того, как Он завладеет
человеком. Если тот стремится погрузиться в Божественное бытие.
Религиозному православному чувству не понятно разделение религиозной жизни
на внутреннюю (субъективно-личностную) и внешнюю (объективно-
надличностную). Именно бытие в Боге – суть русской религиозности, которая
определила философское решение темы бытия. Религиозный онтологизм стал
основанием философского онтологизма.
Русскому мироощущению и русской религиозной философии было чуждо
представление об индиивдуально-личностной сфере как подлинном бытии.
Духовное творчество русских мыслителей (как светских, так и религиозных)
было направлено на уяснение глубочайших онтологических, бытийственных
истоков человеческой жизни. Религиозные философы осудили разрыв с
Абсолютом, подвергли критике новоевропейского человека, который слишком
пристрастился к себе самому, возгордился своей автономностью и возжелал
быть богом на земле. Они считали такую мировоззренческую установку
соблазном, грехом, ведущим в социальный, политический, нравственный тупик.
Выход из него русские религиозные философы видели в укоренении такого
мировоззрения. Которое признавало бы, что бытие дано изначально, до всяких
форм человеческой деятельности: практической и теоретической. Нельзя,
считали они, идти в познание к бытию, как к объективной и абсолютной
истине. Напротив, нужно исходить из бытия как изначально данного нашему
целостному сознанию, в котором нет еще деления на субъект и объект, а есть
полнота слияния человека и Абсолюта. Знание – самораскрытие бытия,
происходящее в недрах самого же бытия; познающий же субъект не должен брать
на себя функцию главного члена в отношении субъекта – объект, не должен,
следуя Канту, утверждать, что он конструирует мир явлений в опыте своего
сознания: человеку необходимо смириться с тем, что его индивидуальное
сознание есть лишь медиум (от лат. medius – средний), т.е. посредник между
миром и Абсолютом.
4. ХХ ВЕК: СУДЬБА ПРОБЛЕМЫ БЫТИЯ
Новое время – начало трансформировать античную идею объективного бытия:
бытие стало субъективным. В ХХ в. этот процесс углубился и теперь даже
Абсолют – Бог стал зависеть т априорной внутренней установки человека на
поиски безусловного. И все же новое время не отказалось от античной
традиции поиска опоры для человеческого существования. Место Бога занял
человеческий разум. Пустынность и неуютность мира без Бога-опоры была
закамуфлирована верой в могущество разума. И хотя речь при этом шла не о
Разуме, Логосе, а о конечном разуме, имеющем человеческую размерность, но
не вселенски-космическую (как это было у Парменида); попытка найти в разуме
опору имела явно античные корни.
ХХ век ознаменовался крестовым походом против разума, а это означало
разрыв с античной традицией. «Наше ученичество у греков кончилось: греки не
классики, - заявил в начале века Ортега-и-Гассе, - они просто арханичны –
арханичны и конечно же ... всегда прекрасны. Этим они особенно интересны
для нас. Они перестают быть нашими педагогами и становятся нашими друзьями.
Давайте станем беседовать с ними, станем расходиться с ними в самом
основном. [2 с.149]. Что же представляет собой это «самое основное»? Во-
первых греческое понимание бытия как чего-то сущного, неизменного,
неподвижного, субстанциального. Отказ от всякого рода субстанциальности
стал нормой философствования в ХХ в. Во-вторых, признание разума в качестве
опоры человеческого существования; разуму было отказано в кредите доверия
со стороны человека и общества ХХ в.
4.1. Поход против разума.
Отказ от античных рационалистических традиций начался еще в середине ХIX
в. Современник и ученик Гегеля, датский философ С.Кьеркегор выступил против
притязаний разума еще при жизни самого учителя, а Ф.Ницше объявил разум
«больным пауком», ткущим паутину, опутавшую жизнь людей и превращающую ее
