В конце XX века, благодаря перестройке и постперестройке, российское
общество, по существу, впервые в своей истории (1917 год и годы нэпа были
первой попыткой прорыва к свободе, но, к сожалению, неудачной) обрело пусть
еще не совсем полные и не вполне гарантированные, но все же свободы:
экономическую, духовную, информационную. Без этих свобод не родится интерес
– важнейший двигатель всякого прогресса, не состоится нация и т. д.
Но одно дело – иметь право или сами свободы, а совсем другое дело –
уметь пользоваться ими, сочетая свободу с самоограничениями, жестко
подчиняясь закону. К сожалению, наше общество еще не вполне подготовлено к
тому, чтобы рационально и расчетливо практиковать обретенные свободы в
повседневной жизни себе и другим во благо. Но оно быстро учится, и есть
надежда, что результаты будут впечатляющими.
Устойчивое длительное использование свобод должно иметь своим конечным
итогом то, что Россия как «особая цивилизация» явит миру весь свой
потенциал и всю свою мощь и наконец-то повернет ход своей истории в
эволюционное русло. Именно в этом состоит основной смысл и высшая цель
того, что происходит в наше время.
Многомерное видение истории
Как уже отмечалось, в ходе современных дискуссий явно наметилась
тенденция решать вопрос о перспективах применения и самой судьбе
формационного и цивилизационного подходов по принципу «или — или». Во всех
подобных концепциях историческая наука, по сути дела, исключается из сферы
действия общенауковедческих закономерностей и, в частности, не подчиняется
принципу соответствия, согласно которому старая теория не отрицается
полностью, поскольку она обязательно чему-то соответствует в теории новой,
представляет ее частный, предельный случай.
Возникшая в исторической науке и обществоведении в целом проблема
может быть и должна быть решена по принципу «и — и». Необходимо
целеустремленное исследование и нахождение такого сопряжения формационной и
цивилизационной парадигм, которое может быть плодотворно приложено к
решению задачи крупномасштабного членения исторического процесса, что
позволит сделать само видение истории более многомерным.
Каждая из рассматриваемых парадигм необходима и важна, но недостаточна
сама по себе. Так, цивилизационный подход сам по себе не может объяснить
причины и механизм перехода от одной ступени цивилизации к другой. Подобная
недостаточность обнаруживается и при попытках объяснить, почему
интеграционные тенденции в прошлой истории тысячелетиями, начиная с
рабовладельческого общества, прокладывали себе путь в дезинтеграционных
формах.
И «формационщики» и «цивилизационщики» обладают обширными
возможностями для преодоления односторонности и обогащения своих концепций.
В частности, «формационщикам» наряду с задачей освобождения своей концепции
от того, что не выдержало проверку временем, предстоит наверстать длившееся
десятилетиями отставание марксизма в разработке проблем, связанных с
цивилизацией.
Взаимосвязь между формационным (с его экономическим базисом) и
цивилизационным (с его технико-технологическим базисом) реальна и осязаема.
Мы убеждаемся в этом, как только начинаем сопрягать два линейных
схематических изображения: процесса цивилизационного развития человечества
и процесса его формационного развития (см. схему). Прибегая к схемам,
уместно вспомнить К. Ясперса: «Попытка структурировать историю, делить ее
на ряд периодов всегда ведет к грубым упрощениям, однако эти упрощения
могут служить стрелками, указывающими на существенные моменты».
социализация
|Формацион|Первобытное |Рабовлад|Феодал|Капитализм |
|ное |общество |ение |изм | |
|развитие | | | | |
|Цивилизац|Дикость |Варварс|Земледельческая |Индустриал|Информационно-ком|
|ионное | |тво | |ьная |пьютерная |
|развитие | | | | | |
Доцивилизационный
период Волны цивилизации
В одних случаях, как мы видим, на одном и том же технико-
технологическом базисе (земледельческой волны цивилизации) вырастают,
последовательно сменяя друг друга, либо параллельно — у разных народов по-
разному — две принципиально отличные друг от друга общественно-
экономические формации. В верхней строке схемы общественно-экономическая
формация (капитализм) «не вписывается» в казалось бы положенную ей волну
(индустриальную) и «вторгается» в следующую, пока свободную от обозначения,
клеточку. Не проименована эта клеточка потому, что нигде в мире еще не
обозначился четко и определенно формационный строй, следующий за
капитализмом, хотя в развитых странах рельефно вырисовывались процессы
социализации.
И все же существенное наложение друг на друга двух линейных рядов
исторического развития схема позволяет обнаружить, хотя связь эта и не
является жесткой, а тем более автоматической. Она опосредована целым рядом
моментов (природных, этнических, наконец, социально-психологических). Не
последнюю роль среди этих опосредствующих звеньев играет форма организации
общественного хозяйства, детерминированная технико-технологическим базисом
данной волны цивилизации в совокупности с соответствующей ему степенью
общественного разделения труда и степенью развития информационно-
транспортной инфраструктуры.
Анализ исторического процесса показывает, что при всей теснейшей
взаимосвязи технико-технологического базиса (и технических революций) связь
эта весьма и весьма опосредована, реализуется через сложный передаточный
механизм.
Сопряжение формационного и цивилизационного носит диалектически-
противоречивый характер, который обнаруживается уже при анализе перехода к
цивилизации как социального переворота.
Здесь сразу же возникает вопрос: тождествен ли упомянутый переворот
той социальной революции, которая вобрала в себя основное содержание
перехода от первобытного общества к первой классовой формации? О полном
тождестве (совпадении) говорить вряд ли приходится хотя бы потому, что
начало перехода к цивилизации — и в этом была определенная логика —
предшествовало началу перехода к классовому обществу.
Но тогда возникает вопрос второй: если два этих социальных переворота
не тождественны, то в какой степени они все же накладываются друг на друга
в социальном пространстве и как соотносятся во времени? Очевидно, первый
переворот предшествует второму только в какой-то степени, ибо, возникнув в
целях интегративных, цивилизация в тех конкретно-исторических условиях
могла выполнять эту свою основную функцию только в дезинтегративной
(антагонистической) форме. Отсюда противоречивость социальных институтов,
их функций и деятельности в условиях классово-антагонистического общества.
Для того, чтобы глубже понять взаимосвязь двух анализируемых
переворотов и движущую силу их слияния, целесообразно хотя бы пунктирно
обозначить сущность каждого из них.
Толчком к кардинальному социальному перевороту, именуемому переходом к
цивилизации, послужила техническая революция, давшая жизнь культурному и
оседлому земледелию, то есть исторически первому типу производящего
хозяйства. Такова была исходная позиция цивилизации земледельческой.
Сущность перехода к цивилизации заключалась в вытеснении кровно-родственных
связей и отношений (производственных, территориальных и т. д.) сугубо и
собственно социальными, надбиологическими, и именно переход к производящему
хозяйству обусловил и возможность и необходимость такого вытеснения.
Что касается прибавочного продукта, то он сам тоже явился следствием
перехода к производящему хозяйству, следствием его возрастающей
экономической эффективности. Связи между процессом перехода к цивилизации и
появлением прибавочного продукта можно определить как функциональные,
производные от одного и того же причинного фактора. Другое дело, что,
появившись на свет, прибавочный продукт поставил вопрос о той конкретно-
исторической — а потому единственно возможной — форме, в которой будет
продолжено развитие цивилизации. Такой конкретно-исторической формой в тех
условиях могла быть только антагонистическая, причем об антагонизме здесь
приходится говорить в двух смыслах. Во-первых, всем своим дальнейшим
развитием цивилизация закрепляла возникший в недрах общества антагонизм, во-
вторых же, сложилось определенное антагонистическое противоречие между
интегрирующей сущностью цивилизации и дезинтегрирующей формой ее
функционирования в рамках целой серии общественно-экономических формаций.
Возникавшие классы для закрепления своего господства использовали уже
сложившиеся в процессе начавшегося перехода к цивилизации социальные
институты. Это стало возможным потому, что а) сами социальные институты в
потенции содержали в себе возможность отчуждения; б) возможность эта в тех
исторических условиях не могла быть «приглушена». Для того, чтобы
«приглушить» ее в зародыше, требуется зрелая политическая культура общества
и прежде всего масс. На пороге же цивилизации политическая культура (как и
сфера политики в целом) только еще возникала.
Классы, прибравшие к рукам социальные институты, тем самым получили
возможность наложить существенный отпечаток на многие другие
цивилизационные процессы и подчинить их своим корыстным классовым
интересам. (Поскольку же классы суть явления формационного порядка, их
воздействие на цивилизационные процессы выражает существенную сторону
сопряжения формационного и цивилизационного). Так получилось с процессом
отделения духовного производства от материального (привилегия занятий
умственным трудом была закреплена за эксплуататорами), с процессом
урбанизации (различия между городом и деревней превратились в
противоположность, характеризующуюся эксплуатацией деревни со стороны
господствующих классов города), с процессом кристаллизации личностного
элемента в истории (прозябание широчайших народных масс веками служило
фоном для деятельности выдающихся личностей из эксплуататорских слоев).
Таким образом, оба исторических процесса — переход к цивилизации и
переход к первой классовой формации самым существенным образом наложились
друг на друга и в совокупности составили такой переворот, который по своей
кардинальности можно сравнить только с происходящими ныне процессами
социализации в развитых, цивилизованных странах.
Заключение
Подключение цивилизационного компонента к анализу позволяет сделать
наше видение и исторической перспективы и исторической ретроспективы более
панорамным, глубже понять те элементы социума, которые на поверку
оказываются более тесно связанными скорее с цивилизационным, чем с
формационным.
Возьмем, к примеру, процесс эволюции социально-этнических общностей.
При сопряжении социально-этнического ряда только с формационным невольно
напрашивается вывод, что связь между ними является причинно-следственной,
основополагающей. Но при этом возникает несколько вопросов. И главный из
них: если конкретная форма социально-этнической общности определяющим
образом зависит от экономического способа производства, причем от обеих его
сторон — и от уровня производительных сил, и от типа производственных
отношений, то как объяснить, что в одних случаях данная общность
сохраняется и при принципиальном изменении типа производственных отношений
(народность характерна и для рабовладения, и для феодализма), в других же —
тип общности сохраняется и при переходе к новой волне цивилизации, к новому
технико-технологическому базису (такова нация, которая по всей видимости
сохранится на все обозримое время и в условиях набирающей силу
информационно-компьютерной волны цивилизации)?
Очевидно, и в том и в другом случае действуют факторы более глубинные
по сравнению с формационными, но менее глубинные, чем цивилизационные,
производные от последних. И в случае с народностью, и в случае с нацией
конечной причиной (causa finalis) выступают определенные типы технико-
технологического базиса, лежащие в фундаменте последовательно сменяющих
друг друга земледельческой, индустриальной и информационно-компьютерной
волн цивилизации. Так, технико-технологический базис земледельческой волны,
обусловливая сохранение на протяжении всей волны натурально-товарной формы
организации производства, не позволяет сложиться единой хозяйственной
(экономической) жизни, то есть накладывает запрет на превращение народности
в нацию. Во втором случае гарантом сохранения нации как адекватной данным
социально-экономическим условиям форме общности выступает опять-таки в
конечном счете технико-технологический базис, а непосредственно — лежащие
над ним (но глубже формационного) и генетически с ним связанные формы
организации общественного хозяйства. Товарная в ee классическом виде,
товарно-планомерная и планомерно-товарная формы организации общественного
хозяйства едины в том смысле, что они санкционируют появление, сохранение,
консолидацию и развитие нации, ибо для всех трех указанных форм характерно
наличие товарности при нарастании от нуля до оптиума степени его
регулируемости (планомерности).
Итак, сопряжение формационного и цивилизационного отчетливо
прослеживается на примере генезиса и развития социально-этнических
общностей.
Библиография
Крапивенский С.Э. Социальная философия. – Волгоград, Комитет по печати,
1996.
В.А. Канке. Философия. М., «Логос», 1996.
Основы философии. Под ред. Е.В. Попова, М., «Владос», 1997
Философия. Учебное пособие. Под ред. Кохановского В.П., Р/Дон., «Феникс»,
1998.
